Нина Николаевна Берберова (1901-1993), писательница, третья жена Ходасевича, откликнулась на выход в Париже подготовленного мною двухтомника Ходасевича письмом ко мне от 30 мая 1983 года. Берберова тогда жила в Принстоне, Нью-Джерси, я — в Ленинграде. Письмо, посланное по цепочке с оказией, ко мне в Ленинград не дошло. Я получил его копию в Иерусалиме, в третьем письме Берберовой, от 25 февраля 1985 года. Что Берберова «в восторге» от моих комментариев к стихам Ходасевича и моего очерка о поэте, я знал еще до начала переписки; для слухов граница к этому времени сделалась вполне проницаемой.
Сперва я очень дорожил этой перепиской и намечавшейся дружбой с Берберовой. Тому, кто вырос в «одной отдельно взятой стране», живой контакт с человеком первой русской эмиграции, с писательницей из России, пусть и не самой замечательной, казался подарком судьбы и только что не чудом. Но вскоре мы оба, и Берберова и я, друг в друге разочаровались. Мне не понравились язык и тон ее писем, ей — в этом невозможно сомневаться — язык и тон моих писем. Взаимопонимания ни в чём не возникло. Я в ту пору готов был верой и правдой служить «великой русской литературе»; я уже отчасти послужил ей моим двухтомником Ходасевича [Владислав Ходасевич. Собрание стихов в двух томах. (Составление, очерк жизни и творчества,) редакция и примечания Юрия Колкера. La Presse Libre, Paris, 1982-83], службу эту признали и оценили многие во многих странах мира; но, во-первых, в солдатском ранце честного служаки обычно покоится маршальский жезл, чего Берберова каким-то образом в толк не брала; во-вторых же и в-главных, даже моя служебная роль, для меня самого временная, переходная, почему-то виделась ей из ее Принстона не столько служебной, сколько сервильной. Рассеянность и забывчивость моей корреспондентки, ее глухота к родному слову, неспособность правильно прочесть мои письма, тоже не способствовали сближению. Наши отношения портились от письма к письму.
К своему третьему письму (от 25 февраля 1985 года) Берберова приложила сборник своих стихов с дарственной надписью «Нина Берберова — Юрию Колкеру». Стихи Берберовой я знал; о них можно говорить, а можно и не говорить. Осенью 1985 года у меня тоже вышла книга стихов, первая в типографском исполнении, обещанная Берберовой ещё на рассвете нашей эпистолярной дружбы. Не послать ее в Принстон я не мог. На титульной странице, в совершенно несвойственном мне тоне, я написал то единственное, что мне оставалось: «Юрий Колкер — Нине Берберовой». Другого выхода не было: у поэта, как у монарха, нет возраста. Берберова усмотрела в этом непочтительность и на письмо не ответила.
Привожу шесть писем Берберовой ко мне (кажется, столько их и было) и три моих ответных письма. Два моих письма к Берберовой отыскать не удалось.
Ю. К.
11 июля 2014,
Боремвуд, Хартфордшир
| НБ 30.05.1983 | ответа не было |
| НБ 15.01.1985 | ЮК 01.02.1985 |
| НБ 25.02.1985 | ответ ЮК утрачен |
| НБ 04.04.1985 | ответ ЮК утрачен |
| НБ 17.08.1985 | ЮК 17.09.1985 |
| НБ 14.10.1985 | ЮК 15.11.1985 |
[Nina Berberova
46 Stanworth Lane
Princeton, NJ 08540]
30 мая 1983 г.
[Юрию Колкеру
ул. Воинова д. 7 кв. 20
Ленинград, СССР]
Дорогой Юрий Колкер!
Пишу Вам из далекого далека, чтобы сказать, с какой радостью я прочла 2 тома ВХ [Владислав Ходасевич. Собрание стихов в двух томах. (Составление, очерк жизни и творчества,) редакция и примечания Юрия Колкера. La Presse Libre, Paris, 1982-83; издательство La Presse Libre существовало при газете Русская мысль]. Сколько труда, и сколько любви Вы вложили в этот труд! И как умно, внимательно и даже красиво всё получилось. Есть кое-какие неточности, о которых В. А. [Владимир Аллой (1945-2001), в ту пору возглавлявший La Presse Libre] позаботится. Не беспокойтесь и не грустите о них. И я помогу. Вашу книгу будут читать и любить, а через нее и Вас из далекого далека будут любить и помнить.
Обнимаю Вас дружески.
НБ
[Письмо в Ленинград не дошло; копия была получена в Иерусалиме, в письме от Берберовой, помеченном 25 февраля 1985 года.]
[Nina Berberova
46 Stanworth Lane
Princeton, NJ 08540]
Принстон, 15 января 1985
[Юрию Колкеру
88/30 Мерказ-клита Гило Бэт
Гило, Иерусалим 93756, Израиль]
Дорогой Юрий Колкер!
Я узнала, что Вы в Израиле. Не собираетесь ли приехать в США? Что Вы делаете? Учитесь? Преподаете? Работаете? Счастливы? Не очень ли Вам трудно?
Я бы хотела получить от Вас хотя бы небольшое письмо. Дошло ли до Вас то, что я написала Вам в свое время, в Ленинград? Если да, то Вы уже меня немножко знаете.
Пока это все. Напишите мне о Ваших планах. Я часто думаю о Вас.
Дружески —
[подпись: Нина Берберова]
[дальше наклейка с адресом:]
Nina Berberova
46 Stanworth Lane
Princeton, NJ 08540
Юрий Колкер:
88/30 Мерказ Клита Гило Бэт,
Гило, Иерусалим 937565
2 / 01 / [то есть 1 февраля] 1985
Н. Н. Берберовой:
46 Станворс-Лэйн
Принстон, Нью-Джерси 08540
Дорогая Нина Николаевна,
спасибо за Ваше письмо от 15.01.85. Нет, в Ленинграде я ничего от Вас не получал, о чём бесконечно жалею. Не менее драгоценно для меня Ваше внимание и здесь. Ваш адрес был у меня, его дала мне Ида Моисеевна [Наппельбаум] ещё около года тому назад, но я всё не решался написать, не будучи уверен, что Вам это нужно и интересно. Знаю я Вас и без этого утраченного письма, по двум Вашим книгам (Курсив Мой и Железная Женщина), прочитанным (поневоле небрежно) ещё в Ленинграде, где они были даны мне на очень короткий срок. Как видите, Вас читают на родине, и с каким интересом! Курсив Мой мне принесли в котельную, где я тогда работал, с условием вернуть через два дня. После этого, как Вы легко можете вообразить, я не спал две ночи, ибо в книге более 700 страниц, и приходилось ведь ещё делать выписки. Так, на выписках [конечно, на выписках из многих книг, — Ю. К.], и был построен двухтомник [Владислав Ходасевич. Собрание стихов в двух томах. (Составление, очерк жизни и творчества,) редакция и примечания Юрия Колкера. La Presse Libre, Paris, 1982-83]. Мне не принадлежала ни одна из упомянутых мною книг, большинство из них было найдено благодаря счастливой случайности и находилось у меня в руках лишь по нескольку часов или даже минут.
Вы спрашиваете, не собираюсь ли я в США. Конечно, мне хотелось бы побывать там — уже просто для того, чтобы увидеться с Вами. Затем, и центр зарубежной русской литературы находится теперь в Америке, да и большинство моих друзей — по Вашу сторону Атлантики. Но денег на такую поездку у меня пока нет. Я всё ещё не работаю и посещаю курсы иврита. Вообще, в моих планах на будущее имеется некоторая неопределённость. Все мои интересы связаны с русской литературой, я сочиняю стихи с шести лет (с 1952; я родился почти ровно через 60 лет после В. Ф. [Владислава Фелициановича (Ходасевича)]) и при благоприятных условиях о другом бы и не думал. Но при мне хронически больная жена и дочь одиннадцати лет, и, как ни скромны мои личные потребности, мне придётся зарабатывать на жизнь чем-то отличным от литературы. Некогда я получил учёную степень по математической биологии, многие годы работал инженером и программистом — к чему-то подобному, вероятно, и придётся мне вернуться (хотя и очень не хочется). Изрядную часть моей квалификации я потерял, т.к. в 1980-84 работал кочегаром и, одновременно, плотником, а в свободное время занимался сочинительством, в частности, сделал двухтомник [Владислав Ходасевич. Собрание стихов в двух томах. (Составление, очерк жизни и творчества,) редакция и примечания Юрия Колкера. La Presse Libre, Paris, 1982-83]. Так что и на этом пути предстоят трудности.
Вы спрашиваете, счастлив ли я и очень ли мне трудно. Конечно, я счастлив, что вырвался из коммунистического рая, и, конечно, мне очень трудно. Тамошняя жизнь представляется нам как сплошной кошмар. Мы боролись за выезд 10 лет, а в последние годы уже не верили в его возможность — и были почти высланы в июне 1984 [после выхода второго тома двухтомника Ходасевича в Париже (Владислав Ходасевич. Собрание стихов в двух томах. Составление, очерк жизни и творчества, редакция и примечания Юрия Колкера. La Presse Libre, Paris, 1982-83) и написанного мною письма с требованнием свободы репатриации для евреев, — Ю. К.]. Мы никогда не были сионистами, еврейская кровь представлена в нашей семье скудно, и в Израиль нас привело скорее чувство благодарности (например, двухтомник [Владислав Ходасевич. Собрание стихов в двух томах. (Составление, очерк жизни и творчества,) редакция и примечания Юрия Колкера. La Presse Libre, Paris, 1982-83], без преувеличения, сделан на еврейские деньги: без помощи с Запада в 1980-х мы бы голодали) — и чувство ответственности перед оставшимися: в России около ста сорока тысяч отказников, среди них десятки моих друзей. Нет, пожалуй, ещё — изощрённый и отнюдь не погромный антисемитизм сегодняшней интеллигентной оппозиции режиму, так называемого христианского возрождения, — правительственный же антисемитизм я всегда воспринимал как должное. Недостатки Израиля я знал и даже преувеличивал, сильное разочарование мне не грозит. Ностальгии пока не испытываю. Что же касается счастья вообще, то оно (по Шопенгауэру) невозможно после определенного возраста, и я уже давно за этой возрастной чертой. Предвижу, что здесь Вы со мной (и с Шопенгауэром) не согласитесь. Вообще, мне кажется, что я хорошо представляю себе Ваше кредо, жизненное и литературное, и что оно сильно отличается от моего. Это неудивительно — и не страшно. Если наше заочное знакомство сообщило Вам хотя бы половину того уважения и доброжелательности ко мне, которые я испытываю к Вам, ничто не помешает нам стать друзьями (чего я почтительно домогаюсь). Но и в противном случае Вашим должником и читателем остаётся —
[подпись: Юрий Колкер]
P. S. Я надеюсь, что недостатки моей работы (быть может, я знаю их даже лучше, чем Вы) хотя бы частично искупаются в Ваших глазах моей любовью к поэзии В. Ф. [Владислава Фелициановича (Ходасевича)] Его стихи и его судьба сыграли в моей жизни исключительную роль. Литературоведом же я стал более чем неожиданно. Если бы ещё в начале 1981 мне сказали об этом, я бы не поверил. А уже в январе 1983 я отослал в Париж последние поправки к двухтомнику, касавшиеся, в основном, опечаток (они не дошли и не были использованы издателем, что стоило мне немалой крови). Дилетант должен спешить — иначе он становится профессионалом. Но в моём случае спешка была продиктована другим: постоянным ожиданием ареста за моё участие в еврейском правозащитном движении и публикации на Западе.
Письмо это посылаю Вам с оказией — так будет и быстрее, и надёжнее. — Ю. К.
[Nina Berberova
46 Stanworth Lane
Princeton, NJ 08540]
Принстон, 25 февраля 85
[Юрию Колкеру
88/30 Мерказ-клита Гило-Бэт
Гило, Иерусалим 93756, Израиль]
Дорогой Юрий Колкер!
Посылаю Вам в этом конверте мою книжку стихов (первую и последнюю) — за 60 лет. Посылаю Вам копию моего письма к Вам, которое я передала (переслала) [Владимиру] Аллою, и которое он Вам старался переправить — так я предполагаю — но у него ничего не вышло. И вместе с этим я посылаю Вам чек [на $100], вместе с пожеланием счастья (т.е. здоровья, тишины и памяти) — примите его просто, как принимаете вот эти мои пожелания, так, как будто я пришла к Вам в гости, и принесла книжку в подарок Вашей дочери, цветок — Вашей жене, и бутылку вина — Вам. Вот и все.
Касательно прихода к Вам в гости, то это могло бы случиться, если не случится война. Что Вы думаете об этом? Будете ли Вы в мае в Иерусалиме? Я что-то смутно придумываю в связи с моей поездкой в Италию — отчасти бизнес, отчасти — отдых: «Некрополь» [книга литературных очерков Владислава Ходасевича] по итальянски выходит с моим предисловием по итальянски, а отдых необходим, потому что я два года работала по 7-9 часов в день семь дней в неделю над своей новой книгой, о которой расскажу Вам когда-нибудь.
Ваше письмо (спасибо Вам за него) очень было мне нужно. Теперь я Вас знаю. Сообщите мне Ваше отчество, иначе выходит как то неловко. Шопенгауера я очень люблю, но слепо ему не следую. Вообще «учителей» живших в прошлом веке, давно взяла под сомнение. Тот ужас, который переживает мир, начавшийся в 1914 г.[,] был бы им непонятен в своих самых тайных корнях. Не исторических корнях, а внутри самого человека, которые человек открыл в себе и показал миру. Дантовский ад может быть найден в телефонной книге.
Черкните мне два слова: очень ли страшное предстоит этой весной? Очень хочется приехать.
Жму Вашу руку,
Н. Б. [Нина Берберова]
[Копия ответного письма Ю. К. не найдена.]
[Nina Berberova
46 Stanworth Lane
Princeton, NJ 08540]
Принстон, 4 апреля 1985
[Юрию Колкеру
88/30 Мерказ-клита Гило Бэт
Гило, Иерусалим 93756, Израиль]
Дорогой Юрий Иосифович,
Спасибо за письмо. Буду ждать Вашего следующего в июне. Не выйдет в этом году поездка в Израиль, но в будущем — надеюсь, что смогу это сделать. Только Вы ничего Сегала [Дмитрий Сегаль заведовал кафедрой русской литературы в Еврейском университете в Иерусалиме] не просите, никаких для меня поблажек — не собираюсь жить даром за счет израильских налогоплательщиков! Это не в моем вкусе. А небольшую «лекцию» могу прочесть, если Вам интересно. Но об этом еще рано думать сейчас.
Есть ли у Вас в университетской библиотеке книга David Bethea о Ходасевиче? Это мой большой друг, (профессор американский) написал, и она вышла года два тому назад, и распродалась (неожиданно!) очень хорошо. Посмотрите ее, если она там имеется, если ее там нет, я постараюсь чтобы ее Вам послали. Также я хотела спросить Вас в прошлом еще письме: видели ли Вы первый том «академического» издания ВФХ [Владислава Фелициановича Ходасевича], изд. Ардис? Там — все стихи (переводов не будет). Второй и третий том будут статьи критические (ВСЕ!), четвертый — воспоминания, и пятый — о Пушкине. Над этим монументальным изданием работают два человека, из которых один — мой бывший аспирант, сейчас профессор в Гарварде.
Книга Бетеа, конечно, по английски. Можете ли Вы понимать, читая? Вероятно, да. Впрочем, я знаю, что Вы по горло заняты ивритом, и понимаю, что английский надо отложить.
В Европе постараюсь, чтобы «дела» не задушили «досуг», и буду за «досуг» бороться изо всех сил. Здесь отдохнуть трудно — слишком много всего: дел, людей, телефонов, писем, книг и событий.
Привет Вам —
[подпись: Н. Берберова]
[Копия ответного письма Ю. К. не найдена.]
[Nina Berberova
46 Stanworth Lane
Princeton, NJ 08540]
Принстон, 17 августа 85
[Юрию Колкеру
88/30 Мерказ-клита Гило Бэт
Гило, Иерусалим 93756, Израиль]
Неужели Вы настолько рассеяны, что мне приходится задавать Вам один и тот же вопрос: как Ваше отчество? Это уже — в третий раз. [В предыдущем письме (от 4 апреля 1985 года) Берберова обращается ко мне по имени-отчеству, — Ю. К.]
Получила Ваше письмо и буду отвечать кратко, потому что я так занята корректурами (моей книги о масонах), что у меня совершенно нет времени — от 7 утра и до вечера я работаю и мне чрезвычайно трудно отвлекаться.
Я не «ходасевичевед», в США есть четыре, если не пять, ходасевичеведов. На Ваши вопросы ответить может только человек, который писал о творчестве и жизни ВФХ. Я писала о нем воспоминания. Ваша задача в опубликовании документов (в данном случае — переписки ВФХ с Тиняковым) есть задача биографа, и Вам необходимо сделать нужное Вам исследование. Напечатать документ (или документы) может всякий, кто их нашел, самое главное их откомментировать. Это для Вас не может сделать никто. Если бы я была биографом, я бы сделала это для Вас, но я не биограф.
Если Вы хотите потратить время на изучение этого вопроса, то Вам придется написать комментарий — и Вы станете «ходасевичеведом» [не странно ли?! неужто эти письма, мною в итоге напечатанные, важнее моего двухтомника Ходасевича, о котором ещё столь недавно сама же Берберова отзывалась с преувеличенной похвалой; или хотя бы моей большой статьи о Ходасевиче, которую с интересом читают вот уже вторую четверть века? — Ю. К., 2014]. Я сама так занята своими делами, что в данное время никак не могу дать даже малую часть времени этому делу. Даю Вам адрес автора биографии ВФХ, основательной книги (на англ. яз), о кот. были серьезные (восторженные) рецензии не только в обычной прессе, но и в академической. В указателе имен этой книги имени Тинякова нет, из чего я заключаю, что письма к нему ВФХ напечатаны не были.
Я послала Вам привет через Либерзон [израильскую поэтессу Рину Левинзон], кот. мне звонила (накануне своего отъезда!) и жалела, что не смогла меня увидеть!..
Я очень радуюсь тому факту, что Вы теперь, как я слышала, связались с университетом. Преподаете ли Вы или учитесь на диплом?
Напишите мне более подробно о Вашей работе там, т. к. это может Вам в будущем пригодиться.
Знаете ли Вы, что мои архивы до 1950 г. лежат в Гуверовской библиотеке (Калифорния) и там находятся тетради с вырезками всего того, что было напечатано ВФХ между 1922 и 1939 г.г.? Около 20-ти тетрадей. По каталогу, кот. я когда-то сделала, я вижу, что там имеется статья о Тинякове: 1935 г. «Возрождение», №3508. Это значит, что там, где есть комплект газеты, можно ее легко найти. Но есть ли комплект «В.» в Израиле? Вряд ли.
Вот адрес проф. Давида Бетеа:
Prof. David Bethea
Russian Department
University of Wisconsin
Madison, Wisc. 53706
Шлю Вам искренний привет.
[подпись: Н. Берберова]
П. С. Известно ли Вам, что два американских профессора сейчас выпускают академическое издание ВФХ в пяти томах? Если Вы хотите, то Вы можете связаться с ними и дать им напечатать аттестаты и др. документы (но не письма Т-ва [то есть не письма Ходасевича к Тинякову], конечно). Первый том их издания (все стихи) вышел*, второй готов к выпуску. Все, что Вы дадите им, будет конечно, в предисловии отмечено с благодарностью. Ответьте хотя бы на этот вопрос, и я пришлю Вам их адреса. Оба — мои близкие друзья.
* Он должен быть в унив-их библиотеках в Израиле!
[Yuri Kolker:
88/30 Merkaz Klita,
Gilo, Jerusalem 937565]
Иерусалим, 17 сент 85
[Nina Berberova
46 Stanworth Lane
Princeton, NJ 08540]
Дорогая Нина Николаевна, я совершенно убежден, что уже сообщал Вам мое отчество [в письме от 4 апреля 1985 года Берберова обращается ко мне по имени-отчеству, — Ю. К.], тем не менее, раз уж Вы настаиваете, вот оно еще раз: я — Юрий Иосифович. Странно также, что Вы лишь допускаете для меня возможность в будущем, в случае опубликования мною вывезенных документов, заслужить имя «ходасевичеведа», ведь уже и в прошлом мною кое-что сделано для этого. Сам я склонен оценивать свой труд скромно, хотя были отзывы людей вполне серьезных и титулованных, способные вскружить голову более легкомысленную, чем моя. У меня есть и важное преимущество перед американскими (и советскими) профессорами: я русский поэт. И в этом своем качестве я сумею и уже сумел сказать о другом русском поэте нечто такое, чего они не скажут.
Да, я слышал о пятитомнике Ходасевича, выходящем в США, — узнал о нем еще в России, после отправки моего первого тома в Париж. Конечно, я хотел бы связаться с издателями и быть им полезным. Но Ваше предложение переслать им документы, мною найденные и вывезенные, кажется мне странным. Вы ведь прекрасно понимаете, чего мне это стоило — найти, сверить и переправить в свободный мир найденное. Ваши друзья, американские профессора, за свой благородный и в высшей степени полезный труд — все же получают жалование, в их распоряжении все мыслимые архивы (в том числе и советские, о которых я не мог и помыслить), я же занимался моим любимым поэтом на свой страх и риск в буквальном смысле этих слов — рискуя свободой (а если иметь ввиду условия содержания советских заключенных и мое здоровье, то и жизнью), в полуголодном Ленинграде, в советских трущобах и кочегарках, на полуподпольном положении. Разве у меня меньше прав на публикацию документов, достанных такой ценой? Не обессудьте, единственное, что я могу сделать в этом смысле — поспешить с их опубликованием. Есть для этого и повод: приближается 100-летие со дня рождения В. Х. [Ходасевича]. Я веду переговоры с несколькими издательствами о возможности напечатания к этому сроку отдельной книгой моего очерка Айдесская Прохлада* [этот проект осуществить не удалось], а в качестве приложения предполагаю дать письма к Тинякову и Ремизову и университетский архив. Кстати, не считаете ли Вы возможным отметить приближающийся юбилей симпозиумом или конференцией?
Вы спрашиваете о моей работе. Я временно пристроен при Иерусалимском университете, в лаборатории биофизики, у меня есть Ph. D. по этой науке. Платит мне университет, но на условии возвращения этих денег министерством абсорбции, — так что это по существу стипендия. Одновременно я учусь на языковых курсах. Конечно, все мое свободное время отдано литературе. В этом месяце, в тутошнем издательстве Лексикон выйдет первая книга моих стихов.
Спасибо за адрес проф. Бетеа, на днях я напишу ему. Спасибо также за важную для меня информацию о Вашем архиве. Понимая, как Вы теперь заняты, не прошу Вас отвечать на это письмо, — хотя и рад буду любому известию от Вас.
Искренне Ваш,
[подпись: Юрий Колкер]
*С исправлениями. Не будь Вы настолько заняты, я решился бы и Вас просить написать для меня Ваши замечания и возражения. — Ю. К.
[Nina Berberova
46 Stanworth Lane
Princeton, NJ 08540]
Принстон 14 окт. 85
[Юрию Колкеру
88/30 Мерказ-клита Гило-Бэт
Гило, Иерусалим 93756, Израиль]
Дорогой Юрий Иосифович,
Да, в 1986 г., летом, вероятно в июне, будет конференция по случаю 100 лет рождения ВФХ. И даже — две. Одна — во Франции (и я счастлива, что могила его была приведена в порядок мною и его «почитателями» три года назад), а вторая в США. Во Франции, кроме него будут воскрешены в памяти Гумилев (р. 1886), Кузмин (ум. 1936) и еще один-два менее значительных поэтов.
Конференция в США будет более скромной, и только — его (ВФХ). Я думаю быть на обеих.
Я немножко удивляюсь, что Вы заподозрили меня в некотором посягательстве на Вашу собственность. До сих пор у меня с новоприезжими всегда складывались добрые отношения, и я помогала им советами — прошенными и непрошенными.
Если бы Вы поговорили с Малмстедом и Хьюзом (редакторы пятитомника), то они бы Вам дали хороший совет. И помогли бы Вам.*
Вы пишете, что «любите русскую литературу». Я в этом не сомневаюсь. И о Вашем геройстве в Ленинграде я Вам писала. Но эта любовь не дает Вам автоматически возможность преподавать эту литературу. А когда выйдет Ваш сборник стихов, который я жду с нетерпением, Вы из поэта не сделаетесь профессором. С 1930-х г.г. на Западе литературу преподают, «как химию», т. е. как науку. Я боюсь, что Вы мне не верите, хотя зная Иерусалимских профессоров, Ронена и Флейшмана, и — не лично — Сегала, я думаю, что и в Израиле это так. Кстати, Ронена я знаю 20 лет, он теперь в Анн Арборе, на месте умершего Карла Проффера. Если Вы хотите написать ему, я с удовольствием пришлю Вам его адрес. Ходасевича (и не только его!) он знает замечательно, и пишет о нем.
Хоть я и занята, но сейчас меньше, чем последние три года. Кончила читать корректуры книги, жду верстку. Если Вам кажется, что мне было бы хорошо прочесть Вашу статью о ВФХ, то я конечно прочту ее, для этого у меня будет время. Я не задержу ее и напишу Вам (как Вы выразились) мои «замечания». Но ведь она уже была напечатана во втором томе? Если эта та-же статья, то ее надо исправить, в ней очень много фактических ошибок. Вам вероятно уже об этом говорили (племянница Алданова, замужество Муратовой, «руководители «Современных записок» и т.д.)
Я вот уже 27 лет занимаюсь чтением рукописей: сначала моих аспирантов, потом — профессоров, затем моих коллег, а также — получаю из университетских издательств рукописи, когда они просят рекомендовать их. Без двух «ридеров» (т. е. чтецов) в США никакая книга не выходит.
Будьте здоровы и бодры, впереди, я уверена, все образуется. С дипломом на Западе люди не пропадают. Здесь не забивают гвозди серебряными ложками.
[подпись: Н. Берберова]
* Вы пишете, что хотели бы связаться с издателями Хьюза и Малмстеда. Почему не с ними самими? Кстати, их издатель вероятно Вам небезизвестный Ардис. Он тоже в Анн Арборе.
П. С. Вскрыла конверт, чтобы спросить Вас на всякий случай: знаете ли Вы, что в книжке «Письма Ходасевича к Садовскому» (Ардис. 1983) напечатано кое что, что может Вам пригодиться: о Тинякове и Ходасевиче.
Yuri Kolker:
88/30 Merkaz Klita Gilo B,
Gilo, Jerusalem 937565
15 / 11 / 1985
[Nina Berberova
46 Stanworth Lane
Princeton, NJ 08540]
Дорогая Нина Николаевна,
наша переписка полна недоразумений и взаимного недопонимания, о чем можно только пожалеть. Говоря об издателях пятитомника, я имел в виду как раз Малмстеда и Хьюза, а не Ардис, — и надеялся, что Вы пришлёте мне адрес ученых.
Никогда я не писал Вам, что собираюсь преподавать русскую литературу и делать профессорскую карьеру по этой дисциплине. Русская литература — дело моей жизни, а не моей карьеры. И я лучше пойду подметать улицы — чем соглашусь преподавать литературу, как химию, то есть в одном ряду говорить о великих (Пастернак, Ахматова, Мандельштам, Ходасевич) и ничтожных (Хлебников, Маяковский), самое прикосновение к которым для меня отвратительно. И никогда я не писал Вам, что люблю русскую литературу. Я принадлежу ей — это не одно и то же. Вы же, на приписанных мне Вами словах о моей любви к русской литературе, строите далеко идущие предположения о моём желании преподавать ее, да еще становиться профессором. Можно ли так читать письма?
Вы пишете: «Я немножко удивилась, что Вы заподозрили меня в некотором посягательстве на Вашу собственность». Я этих слов не употреблял, и вряд ли стоило так переворачивать мои слова. Речь шла о передаче вывезенных мною материалов Малмстеду и Хьюзу. Вы предложили мне «связаться с ними и дать им напечатать аттестаты и др. документы» (точная цитата из Вашего письма от 17 авг. 1985), а я лишь просил Вас объяснить мне, почему это должны делать они, а не я. Напрасно также Вы иронизируете по поводу моего «геройства в Ленинграде»; эти слова также весьма далеки от того, как я сам определил в письмах к Вам (и в других документах) мое тамошнее поведение.
Вообще, два Ваших последних письма (от 17.08.85 и от 14.10.85) дышат неоправданной неприязнью ко мне. Я не дал Вам повода для этой неприязни. Перечитайте мои первые письма к Вам — они полны почтительности и благодарности. Мне всегда казалось, что, при всём различии между нами, мы можем и должны дружить и помогать друг другу. В основе такой дружбы может лежать лишь взаимное уважение. Я засвидетельствовал Вам таковое — Вы в ответ пытались меня унизить. Во всяком случае, такое впечатление производят Ваши выпады и уколы.
Возможно, я не понял Вас, как Вы не поняли меня, и в моих словах есть доля мнительности, — буду рад найти подтверждение этому в Вашем ответе. Пока же напоминаю Вам, что я изначально искал не Вашей помощи (которую Вы мне продолжаете обещать), а Вашей дружбы, — и искал бескорыстно.
Если же Вы действительно хотите помочь мне, то мне остаётся лишь повторить просьбу, высказанную мною в предыдущем письме. Да, я переиздаю Айдесскую прохладу [проект осуществить не удалось] из второго тома двухтомника [Владислав Ходасевич. Собрание стихов в двух томах. (Составление, очерк жизни и творчества,) редакция и примечания Юрия Колкера. La Presse Libre, Paris, 1982-83], с поправками и дополнениями, и мне как раз и нужно устранить из нее фактические ошибки. Об этом я и просил Вас. Просил главным образом потому, что сроки у меня сжатые. Но и в таком виде, как есть, с большим количеством фактических ошибок, моя работа представляет интерес для многих (три издательства готовы взяться за мой проект), ибо ее основная ценность — не фактография, но аксеологический (оценочный) подход к жизни и творчеству поэта. Она написана с воодушевлением и страстью — в полную противоположность упомянутому Вами подходу к литературе как к химии.
Я писал проф. Бетеа и получил от него любезный ответ и ряд ценных и важных замечаний. Спасибо за предложение прислать адрес Ронена, в этом нет нужды. Его здесь хорошо помнят. Судя по отзывам, это не тот человек, который пожелает мне помочь… Ардисовские Письма Ходасевича к Садовскому у меня есть.
Как обещал, посылаю Вам только что вышедшую книгу моих стихов. Хронологически она вторая (имеется пока не изданный макет первой книги), фактически — первая. В будущем году исполняется 33 года моему сочинительству.
С наилучшими пожеланиями —
[подпись: Юрий Колкер]
[Ответа не последовало. На упомянутые Берберовой конференции памяти Ходасевича — меня не пригласили, — Ю. К.]
1983-1986,
Princeton, NJ // Иерусалим;
помещено в сеть 16 марта 2010
