В то время как другие романисты викторианской эпохи предпочитали держаться надежных, проверенных правил, которые уже обеспечили им успех, сэр Эдвард Бульвер-Литтон (1803-73) не переставал экспериментировать. Он безжалостно ставил перед собою всё новые задачи — и работал ради денег столь же неустанно, сколь и изнуряюще, так что в течение пятнадцати лет получил от издательства Раутледжа целых тридцать тысяч фунтов за свои непохожие один на другой сочинения. Успех сопутствовал ему в романах из жизни великосветского общества (Пелем, 1828); в исторических романах (Риенци, 1835); в оккультном романе Занони (1842); в реалистическом романе из английской жизни Кэкстоны (1849); в детективах; в научной фантастике вроде Грядущей расы (1871); в смелом социологическом исследовании Англия и англичане (1833); в стихах, каковых у него вышло одиннадцать книг; в написанной им истории Афин; наконец, в переводах из Горация и Шиллера. Он опубликовал десять пьес — некоторые имели шумный успех, три так и не увидели сцены в XIX веке. Лучшая из них, Деньги (1840), была поставлена в июне 1999 года в театре им. Лоренса Оливье — и оказалась прелюбопытным гибридом комедии эпохи Реставрации[1] и викторианского мелиоризма[2].
1 Имеется в виду подъем английской культуры (особенно театра) после реставрации монархии в 1660 году. Границы периода либо сводят к царствованию Карла II (1660-1685), либо включают в них еще и царствование Якова II (1685-1688). Непосредственно за этим периодом последовал так называемая августианская эпоха, век неоклассической литературы и искусства в Англии. — Все примечания сделаны переводчиком.
2 Система взглядов, промежуточная между оптимизмом и пессимизмом, согласно которой мир можно сделать лучше, прилагая к тому усилия.
Помимо литературной работы, которая не всякому оказалась бы по силам, Бульвер-Литтон заседал в парламенте: с 1831 по 1841 год — от партии вигов, с 1852 по 1866 год — от консервативной партии Бенджамина Дизраэли. В конце 1850-х он в течение недолгого времени был министром колоний, причем под его наблюдением складывались австралийский штат Квинсленд и канадская провинция Британская Колумбия. В 1837 году, при вступлении на трон королевы Виктории, премьер-министр лорд Мельбурн[3] выдвинул его на титул баронета — как представителя от литературы (одновременно, в качестве представителя от науки, был выдвинут Гершель[4]). Попыткам Бульвер-Литтона сделаться пэром в течение многих лет препятствовала его жена, которая после их разрыва вела себя с великодушием Маргарет Кук[5]. (Его роман Кенельм Чиллингли 1873 года содержит многочисленные выпады против института брака.) В итоге он всё же стал пэром в 1866 году.
3 Уильям Лэм лорд Мельбурн, виконт, барон Килмор и барон Мельбурн (1779-1848), премьер-министр Великобритании в 1834 и с 1835 по 1841 год, друг и советник королевы Виктории.
4 Уильям (Фридрих Вильгельм) Гершель (Herschel, 1738-1822), британский астроном, родом из Ганновера, построил первую модель галактики, открыл перемещение солнца в пространстве, Уран (1781) и два его спутника (1787), а также два спутника Сатурна (1789). В баронеты произведен был только его сын Джон Фредерик Уильям Гершель (1792-1871), тоже известный астроном.
5 Бывшая жена Робина Кука, министра иностранных дел в лейбористском правительстве Тони Блэра (с 1996 года). После скандального развода и женитьбы Кука на своей бывшей секретарше выпустила книгу мемуаров, весьма нелестную для бывшего мужа.
Он экспериментировал с разными жанрами, и делал это, вопреки утверждениям его недругов, не как проворный поставщик чтива для ненасытных по этой части современников, а по мотивам весьма личным, представлявшим характерную смесь серьезности и вызова. Он полагал, что романист должен возвышать читателя до себя, сообщая ему часть своей души. На этом пути роману предстоит сделаться высшей литературной формой XIX века. Бульвер-Литтон трудился над этой своей задачей, подхлестываемый честолюбием, тщеславием и идеализмом. Его столь высокое представление о своем назначении романиста невозможно понять в отрыве от того факта, что в течение всей своей взрослой жизни он был заядлым курильщиком опиума — и предавался блистательным грезам наяву.
Еще одно объяснение разнообразию творчества писателя находим в его склонности к эпатажу и мистификации. Он обожал поддразнивать критиков — и во что бы то ни стало хотел, чтобы о нем говорили. Особенное удовольствие доставляло ему выпустить новую книгу без своего имени на обложке — и слушать отзывы на нее. Он упивался похвалами людей, не знавших, о ком они говорят. Он был столь разносторонним и писал так быстро, что несколько раз проводил критиков, анонимно публикуя нехарактерные для него книги или ставя неожиданные новые пьесы. Когда открылось, что он — автор Лионской дамы, газета Таймс оказалась в положении столь унизительном, что принуждена была ответить выпадом, который У. Ч. Макреди[6] назвал «вульгарным, злобным и беспомощным в своем бешенстве».
6 Уильям-Чарльз Макреди (Macready, 1793-1873), английский актер и режиссер, оказавший преобладающее влияние на английский театр XIX века. Оставил интересные дневники.
В детстве Бульвер-Литтон был, по мнению родителей, слишком нежным ребенком, чтобы учиться в Итоне; образование он получил дома, под заботливым присмотром матери. Его отцу, генералу Уильяму Бульверу, принадлежало имение Гуд-Доллинг в графстве Норфолк; его мать, Элизабет Литтон, унаследовала имение Небворт в графстве Хартфордшир, которое завещала будущему писателю как младшему сыну. Эту ситуацию он впоследствии воспроизвел в романе Лукреция, где владетель имения Сент-Джонс-Лафтон женится на наследнице Вернон-Грэйнджа. «У них было два сына. Старшему предназначалась вотчина отца, младшему — владение матери. Для двух наследников один дом был маловат. Гордости отца в качестве носителя имени Сент-Джон отвечала разве лишь гордость матери с ее именем Вернон…» Пережив в возрасте шестнадцати лет страстную влюбленность, а позже — скандальную историю с леди Кэролайн Лэм, Бульвер-Литтон в 1827 году женится на ирландке Розине Уилер. В ответ негодующая мать так урезала содержание сыну, что ему пришлось взяться за перо, чтобы зарабатывать на жизнь. Другим следствием этого стал его интерес к людям деклассированным, утратившим общественное положение. Герой романа Ночь и утро (1841), выпускник Кембриджского университета Билл Готри, неуклонно сползая по общественной лестнице, опускается до того, что, приняв nom d'amour мистер Лав, становится под конец заведующим брачным агентством. Карьера Готри столь же захватывающе изменчива, что и романы Бульвер-Литтона: «Я был актером, ростовщиком, врачом, профессором животного магнетизма (что было прибыльно, пока не вышло из моды; Бог даст, мода вернется); я был стряпчим, агентом по недвижимости, продавцом диковинок и фарфора; я содержал гостиницу, я основал еженедельную газету…»
В своих романах Бульвер-Литтон с явным удовольствием воспроизводит неблаговидные происшествия, случающиеся в хорошем обществе. Герой его третьего романа Отвергнутый (1829) отринут отцом-аристократом, который не принимает законоведческую доктрину pater est quem nuptiae demonstrant[7]; преследующие героя неудачи сводят его со злодеем Ричардом Крофердом, в портрете которого Бульвер-Литтон использовал черты банкира Генри Фонтлероя, осужденного за подделку ценных бумаг и повешенного у Ньюгейтской тюрьмы в 1824 году, в присутствии стотысячной толпы. Центральная фигура романа Лукреция — художник, убийца и фальшивомонетчик Габриэл Варни, в действиях которого присутствуют черты, заимствованные из жизни реального фальшивомонетчика и отравителя Томаса Гриффитса-Уэйнрайта.
7 За свадьбу платит отец (лат).
Бульвер-Литтон — наиболее значительный из романистов, чьи сочинения о Ньюгейтской тюрьме пользовались тогда громадным успехом. Его ближайший соперник Харрисон Эйнсворт[8]
8 Уильям Харрисон Эйнсворт (1805-1882), английский писатель, автор 39 исторических романов, на которых составил себе значительное состояние.
не поднимается выше романтического эскапизма, густо сдобренного историческими аллюзиями. Собственно, моду на этого рода криминальную беллетристику установил сам Бульвер-Литтон своим романом Пол Клиффорд (1830), в котором воздерживается от многословия и патетики, присущих другим его вещами. В очерке 1838 года он высказывает мысль, что
«в описании злодеев и преступных характеров лежат необозримые возможности для писателя, сведущего в человеческих сердцах. Во всех странах, во все времена изображение преступлений возвышалось до вершин поэзии. Ибо, поскольку чувства ужаса и жалости принадлежат области, в которой пробуждается подлинный гений, то (…) возникает поистине грандиозная картина, когда художник выводит персонаж, внушающий противоположные страсти, соединяет в одном человеке ужас и жалось, — когда мы одновременно переживаем и ужас совершаемого преступления, и сочувствие к совершающему его преступнику…»
Позже, в послесловии к Лукреции, он приводит слова Бёрка[9] в подтверждение своей мысли о том, что «образ преступления, показанного во всей его гнусности, ранит и возмущает, но в силу этой самой причины не зачаровывает и не портит нас…». Отчасти именно такого рода самооправдания побудили Джеймса Томсона[10] сказать о Бульвер-Литтоне в 1874 году: «он был одним из самых подлых, самых законченных мошенников своей эпохи; во всём лживый и вульгарный, с его стеклярусной поэзией, фальшивой образованностью, деланными чувствами, он крал всё стоящее, что попадалось ему под руку, и превращал его в дрянь доведением до крайности…»
9 Эдмунд Бёрк (1729-97), английский публицист и философ, один из лидеров вигов, автор памфлетов против Великой французской революции.
10 Джеймс Томсон (псевдонимы Bysshe Vanolis и B.V., 1834-882), английский поэт, шотландец; его принято считать одним из самых пессимистических поэтов викторианской Великобритании; из его сочинений читателям запомнилось главным образом мрачное стихотворение Город чудовищной ночи, символическое изображения бесчеловечности урбанистической цивилизации. Не путать с другим Джеймсом Томсоном (1700-1748), тоже английским поэтом и шотландцем, воспевшим Петра I и, можно допустить, оказавшим влияние на вступление к Медному всаднику. Этот ранний Джеймс Томсон — автор слов знаменитого гимна Rule Britannia.
И, однако же, не всё в Бульвер-Литтоне было фальшью: в нем была подлинная смелость. Сцены в романе Ночь и утро, где язвительный и пошлый развратник Лилберн похищает молоденькую девушку с целью развратить ее (не зная, что она — его родная внучка), возмутили бы в наши дни всех тех, кто в своей время осуждал фильм Лолита[11]. Но не забудем, что Бульвер-Литтон писал наспех; его заносило, его проза зачастую шла вкривь и вкось, а голова по временам бывала слишком затуманена опиумом, чтобы позволить ему критически перечитать написанное. В Поле Клиффорде, когда он хочет сказать, что миссис Лобкинс закурила трубку, он пишет: «чубуку в руках дамы сообщилась прометеева искра». Сэр Майлс Сент-Джон в Лукреции описан столь же витиевато и многословно — как «погруженный в наслаждение, которым одарил Европу бессмертный Ралли»[12].
11 Фильм (1962) Стэнли Кубрика по роману В. Набокова.
12 Сэр Уолтер Рали (Рэли, Ралей; Raleigh, 1554-1618), английский авантюрист, поэт, драматург и историк, в 1580-е годы фаворит королевы Елизаветы I (затем впавший в немилость). Пытался основать колонию (Роанок) в Северной Каролине. Казнен преемником Елизаветы, Яковом I, по обвинению в государственной измене.
Он вовсе не считал детективный жанр низким: Шиллер, перед которым он преклонялся, в конце жизни хотел написать драму из жизни французской полиции. Семья Бульвер-Литтона любила Париж. Его брат, сэр Генри Бульвер, вдохновивший Жорж Санд на роман Мопра, опубликовал в 1834 году заметки о парижской жизни, отличавшиеся поистине бальзаковской живостью. В концепции ньюгейтского романа, сложившейся у Бульвер-Литтона, немалую роль сыграла карьера Видока[13], полицейского информатора, основавшего в 1811 году Sûreté[14] под девизом «вор ловит вора». В 1828-29 годах вышли в четырехтомном английском переводе Мемуары Видока, начальника французской полиции, по которым была написана двухактная мелодрама Видок! Шпион французской полиции! Вероятно, переводчиком был Уильям Магин, которого Бульвер-Литтон карикатурно вывел под именем Питера Макгроулера в романе Пол Клиффорд. Магин был в это время редактором Журнала Фрэйзера — и воспользовался свои положением для ответного выпада: опубликовал серию язвительных статей о романах Бульвер-Литтона. Между тем «прославленный Видок», как называл его Бульвер-Литтон, дал ему материал для изображения неоднозначного поведения сложного и проницательного парижского сыщика Фавара в романе Ночь и утро. В прошлом сам faux-monnayeur[15], Фавар выслеживает фальшивомонетчика Готри, который восклицает по поводу Sûreté: «Эти п-[роклят]-ые молодчики учились обуздывать нас у бешенных докторов».
13 Франсуа-Эжен Видок (Vidocq, 1775-1857), французский авантюрист и следователь. В семнадцать лет сражался под знаменами республики. В последующие годы несколько раз попадал в тюрьму за незначительные преступления. В 1809 году, находясь в тюрьме, предложил полиции свои услуги в качестве знатока преступности в обмен на свободу и, с согласия правительства Наполеона, организовал, а затем и возглавил новый отдел уголовной полиции, известный как police de sûreté (полиция безопасности). В основе нового метода была сеть шпионов и платных осведомителей. Успех был полный. В 1817 году, располагая всего двенадцатью помощниками, Видок произвел более восьмисот арестов. Некоторое время он служил при Луи-Филиппе; затем открыл частное детективное агентство, ставшее прототипом современных, но запрещенное правительством. Отличался дерзостью и бесстрашием. Дружил с Гюго, Эженом Сю, Александром Дюма-отцом и Бальзаком (герой которого, гений преступного мира Вотрен в Человеческой комедии, списан с Видока). Полагают, что несколько книг, вышедших под именем Видока, на деле написаны не им. В пушкинской России его имя стало нарицательным для обозначения сыщика; Видок Фиглярин — прозвище Фаддея Булгарина.
14 полицию безопасности (фр.).
15 фальшивомонетчик (фр.).
В конце концов Бульвер-Литтон нашел убедительную ноту в своей ньюгейтской прозе. У Аллена Пинкертона[16], чартиста из Глазго, основавшего в 1850 году сыскное агентство в Чикаго с его знаменитым девизом «недреманное око», был любимый роман, который он часто перечитывал: Юджин Арам, — лучший, как он всегда утверждал, роман в истории. Эта романтическая повесть о человеческой уязвимости, убийстве, угрызениях совести и возложении вины полностью удовлетворяла воображению и нравственным запросам великого сыщика. Сам Пинкертон оставил (или, во всяком случае, выпустил под своим именем) восемнадцать томов уголовных воспоминаний, прочно вписавших его имя в американскую культуру. Эти сочинения по временам кажутся лишенными художественной убедительности романами Бульвер-Литтона.
16 Аллен Пинкертон (1819-1884), сыщик, основатель знаменитого американского частного сыскного агентства. Родился в Глазго, учился на бочара. В 1842 году эмигрировал в США, в Чикаго, где работал бочаром. Во время рубки леса на пустынном островке обнаружил и поймал банду фальшивомонетчиков. Прославился поимкой других преступников, после чего работал в полиции, заместителем шерифа в графствах Кэйн и Кук. В 1850 году открыл частное сыскное агентство, специализировавшееся на раскрытии случаев воровства на железной дороге. В 1861 году расстроил покушение на еще не вступившего в должность президента Линкольна. Во время гражданской войны, под псевдонимом Э. Дж. Аллен, возглавлял разведку Севера. Написал и издал несколько книг.
Детективная проза Бульвер-Литтона отражала перемены как в уголовном праве, так и в его приложении. Полиция большого Лондона[17] была учреждена в 1829 году. В 1832 году отменили смертная казнь за кражу скота и большую часть подлогов и подделок. В 1833-34 годах последовала отмена смертной казни за преступления против собственности.
17 Metropolitan Police. Сфера ее деятельности не включает лондонский Сити, где имеется своя полиция.
В 1834 году был восстановлен Олд-Бейли в качестве центрального уголовного суда в Лондоне. Когда в 1841 году была отменена смертная казнь за изнасилование, осталось всего восемь видов преступлений, на которые она распространялась, причем фактически к казни присуждали только за убийство. В самый разгар проведения этих реформ был опубликован Пол Клиффорд, роман о юноше из неблагополучной среды, испорченном пребыванием в исправительном доме и чтением. Он становится предводителем шайки бандитов, чудом избегает казни, попадает в колонию для преступников, влюбляется в добродетельную девушку, раскаивается и возвращается к порядочности. В 1840 году, в предисловии к Полу Клиффорду, Бульвер-Литтон объясняет, с какой целью он написал свой роман:
«… чтобы привлечь внимание к двум недостаткам уголовных учреждений, именно: к порочности тюрем и кровожадному законодательству. Получается, что сначала мы портим мальчика в исправительном заведении, а едва он повзрослеет, при первой возможности вздергиваем его, чтобы поскорее заслониться от наших собственных непростительных ошибок. Признав, что имеется связь между преступностью … в тюремном дворе и чудовищным легкомыслием, с которым чернь собирается вокруг виселицы перед Ньюгейтской тюрьмой, позволительно не осуждать писателя, покидающего более возвышенные, щедрее питающие воображение области, ради того, чтобы эту связь проследить. Моя книга рисует не столько благоустроенную общественную дорогу, сколько накатанный тракт нашей законности, прямиком ведущий на галеры; она сатирически изображает кратчайший путь, установившийся между исправительным домом и камерой смертников…»
Другая его цель, писал Бульвер-Литтон, показать, «что нет принципиальной разницы между пороком простонародным и пороком великосветским и что язык одного круга представляет собою всего лишь вариант жаргона другого».
Таково же нравственное содержание романа Ночь и утро. Герой, Филип Бофорт, лишается значительного наследства из-за того, что брак его родителей не удается подтвердить. По природе он деятелен, тверд и отважен, однако бедность губит его, и он является свету порочным и мстительным. После нескольких недоразумений, в которых сыграли свою роль его ожесточение и своенравие, он оказывается в компании втершегося к нему в друзья мошенника де Бурга-Смита и его приятеля, уголовника Билла Готри. Второй — бывший джентльмен, которого пустил по миру карточный шулер лорд Лилберн. «Деньги — вот что отличает одного человека от другого», говорит Готри, объясняя несхожесть судеб Лилберна и своей. Пущенный по миру добропорядочными ханжами, Готри оказывается в преступном мире и становится фальшивомонетчиком. В присутствии Бофорта он убивает агента Sûreté Фавара и полицейского осведомителя. Бофорт потрясен; он рвет с этим кругом и нанимается солдатом в Индию. Там он становится достаточно богат, чтобы изменить свою жизнь. Он возвращается в Англию другим: «простым, мужественным, суровым, сдержанным … человеком действия» и вскоре добивается справедливости и примиряется с обществом.
Восхищение человеком действия предполагает недоверие или нелюбовь к образованности. В ньюгейтских романах Бульвер-Литтона герои со склонностями к науке и умозрительным заключениям часто оказываются злодеями. Юджин Арам, знаток искусств XVIII века, как и Готри, — убийца. Ради денег для своих ученых изысканий и построений он убивает Джефри Лестера, прячет труп жертвы и распространяет слух, что Лестер отправился в Индию. В качестве ученого Арам становится человеком настолько известным, что министр предлагает ему пост секретаря, когда же тот отказывается, министр назначает ему пенсию. Затем ученый отшельник случайно становится соседом брата и сына своей жертвы, позволяет себе влюбиться в племянницу убитого, Маделин Лестер, и даже добивается ее взаимности. Ее двоюродный брат, сын Лестера, возмущен этим романом; он начинает расследовать обстоятельства исчезновения своего отца, узнает правду о смерти Джефри Лестера — и прибегает в дом дяди тот самый момент, когда Арам, в полном свадебном облачении, уже готов вести Маделин к алтарю. Рассказ завершается судом на Арамом и его казнью.
Бульвер-Литтон, судя по всему, подозревал, что жизнь разума неустранимым образом эгоистична. Умственная устремленность представлялась ему направленной от добродетели к пороку. «Чем на самом деле отмечены у нас последние 15 лет, так это успехом одной важной идеи: идеи социальных преобразований, — с явным удовольствием писал он в 1848 году в предисловии к новому изданию Пола Клиффорда. — В судьбах государств бывали периоды более блистательные, но на всем протяжении истории не видно периода, отмеченного столь серьезным желанием улучшить условия жизни основной массы народа…». Самые добродетельные из его героев часто пытаются увязать романтическое превознесение своего я с более прогрессивными в общественном смысле и более мужественными идеалами действия и долга. Наоборот, порок олицетворяется в карточном шулере лорде Лилберне. Этот герой в двух смыслах является противником прогресса: он несет в себе черты «упрямого и неисправимого эготиста» и он же — отражение идей французского просвещения, «порочных, изысканных и сугубо умственных». Наблюдавшееся в послереволюционные годы отвращение к отвлеченной французской мысли с еще большей определенностью выражено в романе Лукреция, в котором Бульвер-Литтон сетует на развращающую сущность современного материализма. Нравственное начало Лукреции Клеверинг разрушается потому, что она восприняла от своего французского наставника «опасную гордость падшего ангела и возвела человеческий разум в языческое божество». Поначалу она — «любимица и доверенное лицо» своего дяди, сэра Майлса Сент-Джона, ребенок избалованный, порывистый и неуправляемый, — но всё меняется, когда она подпадает под влияние библиотекаря дяди, провансальца Далибера. Он — холодный, расчетливый паразит, участвовавший в самых кровавых ужасах революции, но владеет собою настолько, что умеет скрыть «мрачную, всепожирающую преисподнюю», лежащую под самой поверхностью его эрудиции. Лукреция — жестокая и захватывающая повесть о сбитых с толку родителях, о похищении младенцев, кровавых заговорах и злокозненных завещаниях. В эпилоге рассказывается об ужасном возмездии, постигшем заблудшую героиню Лукрецию: ее, как одержимую манией убийства, помещают в сумасшедший дом, «страшный, по-нищенски убогий, дикий», представляющий собою «надругательство над человеком»; в то же время другого заговорщика, Варни, приятеля Лукреции, капризного шалуна и себялюбца, оказавшегося на каторге в Австралии, оскорбляют и подвергают пыткам другие заключенные, скованные с ним одной цепью. Роман заканчивается сценой, в которой Варни тщетно молит своих тюремщиков повесить его.
Лукреция Клеверинг — трагическая предшественница Лидии Гвилт в книге Уилки Коллинза Армадейл. Обе женщины умны, полны энергии, деятельны. Обе знают свое сердце и в течение своей жизни охвачены одной большой любовью, на какое-то время сообщающей смысл всему. Но вместе с тем их существование определяется самодовольной благосклонностью раздуваемых ханжеством мужчин, которые располагают деньгами и вытекающей из этого властью. Обе решаются искать финансовой независимости и следовать своему выбору в сердечном влечении; обе бунтуют против порабощающего их тиранического принципа, согласно которому всё человеческое счастье должно быть сосредоточено в семье. Обе, несомненно, эготистки, но вместе с тем они наделены деятельной совестью, заставляющей их колебаться, испытывать раскаяние и сомнения. Наоборот, мешающие им жить мужчины — узколобые, раздражительные, капризные педанты с недоразвитым нравственным чувством. В результате, каждую из женщин постигает ужасная кара за ее самонадеянность. Одна умирает в сумасшедшем доме, другая кончает с собою, отравившись газом.
Однако эти две судьбы — отнюдь не надуманные мелодраматические истории. Викторианская Британия знала несколько шумных уголовных дел, свидетельствующих о правдивости и жизненности поднятой проблемы. В 1857 году дочь архитектора из Глазго, Маделин Смит, была осуждена за отравление своего возлюбленного. Ее письма с необычайной непосредственностью передают радость, которую оба черпали в своей близости. На суде письма были прочитаны во всеуслышанье, причем судья усмотрел в чувствах молодых людей «беспорядочность, бесчинство и распущенность». Эти же письма дышат раздражением против финансовой и нравственной тирании отца. В 1889 году, в Ливерпуле, госпожа Флоренс Мэйбрик была осуждена за отравление мужа (погибшего, скорее всего, в результате врачебной ошибки). Перед обществом, в котором все права принадлежали мужчине, она была виновата в нарушении супружеской верности — и жестоко осуждена им. Впрочем, в отличие от литературных героинь Лукреции Клеверинг и Лидии Гвилт, Маделин Смит и Флоренс Мэйбрик умерли своею смертью: первая — в Бронксе[18], в 1928 году (в возрасте 90 лет ей грозили высылкой как иностранке); вторая — в штате Коннектикут, в 1941 году. Трагическая несправедливость, выпавшая на долю Флоренс Мэйбрик, не удивила бы Бульвер-Литтона. Ее судьба со всею наглядностью выявила бессердечность судопроизводства, которое он за полстолетия до этого подверг критике в романе Пол Клиффорд: «…эта система упивается горючими слезами вины. Удушающая неопределенность, изводящий страх, навязанная жалкая бравада, жестокий приговор, непередаваемые мучения подсудимого, — всё это для судейских не более чем самодовольное, с ухмылкой, предвкушение гонорара, величественный выход да издевательская забава…»
18 Один из районов города Нью-Йорка.
Ньюгейтские романы, как это хорошо знал Пинкертон, были весьма реалистичны.
Перевод Юрия Колкера, 2000, Боремвуд, Хартфордшир;
помещено в сеть 6 апреля 2009
журнал ИНТЕЛЛЕКТУАЛЬНЫЙ ФОРУМ (Сан-Фрациско / Москва) №6, 2001 (с искажениями).
